Всё дальше в прошлое уходят события той страшной войны. Всё меньше свидетелей оставляет безжалостное время. Они уходят, унося с собой воспоминания, но мы не вправе забывать их подвиг. Пока мы говорим, мы храним память о каждом герое, приближавшем день Победы. Накануне празднования 74-й годовщины Великой Победы мы побывали в гостях у ветерана труда, участника Великой Отечественной войны Ивана Павловича Андреева.
- Иван Павлович, добрый день! Спасибо, что согласились на интервью. Расскажите о себе, о своём детстве.
- Я родился в Мошенском районе, в Долговском сельском совете. Это 90 км от Боровичей. Нас в семье четверо было. Один мальчик умер в четыре года. У меня были старшие сестра и брат. Я последний, младший, любимый. Вот скоро 92 года исполнится, а родителей до сих пор с теплотой вспоминаю. Не помню, чтоб отец руку прикладывал. Поругают немного, тактично так, но и мы их слушались. Выхолащивали нас трудом. Мы всё время были заняты: прополоть огород, накормить скотину, воды наносить домой, а то и пастухами в поле ходили. А потом мне в школу было семь километров в одну сторону. За день туда и обратно, а потом ещё обязанности по хозяйству. Сейчас удивляюсь, всё перевесы какие-то в семьях: один в одну сторону тянет, другой в другую. Мы раньше дружно жили.
- Как перебрались в Боровичи?
- Не знаю, по каким причинам мы оставили своё «имение» и переехали в Боровичи. Мне было лет 12. Удивительно, но в Бобровике, куда мы перебрались, все жили дружно: драк не было и гуляли весело. Нас семья одна пустила, и мы у них во дворе жили в небольшом домишке. У них детей не было, они меня полюбили. Говорили, Ваня приходи к нам. Хозяин сапожником был, а жена его шила. Я присмотрелся к этому делу и попросил дядю Яшу меня научить. Потом он мне помог устроиться в сапожную мастерскую. Это было престижное место, война ведь. Меня сначала брать не хотели, потому что я маленький, четырнадцать лет. Здание этой мастерской и сейчас стоит на углу Порожской и Коммунарной. Помню, как пришёл туда в первый раз. Там человек десять сидят, каждый свою операцию выполняет. Один дед с огромной бородой дал мне задание: набирать каблуки из лепестков и шпильками проколачивать. Потом эти каблуки шли в основной цех к сапогам. Я там долго работал. Мы ж не иголками шили, а щетиной от свиньи. Сложно было. А потом меня отправили в военный городок в офицерский корпус помогать по ремонту и перетяжке сапог. Мне эти умения на всю жизнь пригодились: ни одной пары обуви себе не купил. Сам всё заготавливал, кроил, шил. Позже я выучился ещё на шофёра, и это по службе большую роль сыграло.
- Вы помните первый день войны?
- Да. Помню, как началась война. Мы стояли около универмага, «на весёлом углу». Там много молодёжи было. И вдруг воздушная тревога. Два фашистских самолёта полетели со стороны Вельгии в направлении аэродрома. Универмаг тогда с такими арками был, как навесы, и милиция нас туда загнала. Слышим выстрелы. Фашисты всё разбомбили и обратно. А зенитки вдогонку им стрелять начали, но самолёты уже были далековато. По слухам наш самолет только хотел подняться в небо, а его разбомбили.
- Страшно было в тот момент?
- У молодёжи страха не было. Мы не думали, что будет впереди. Я только пять классов закончил. И всё, на этом моя учёба приостановилась. Школу под госпиталь забрали, да и родителям страшно было нас отпускать. Я и пошёл работать в сапожную мастерскую.
Как устроился туда, нам сразу дали карточку на 500 граммов хлеба, а до этого только по 250 выдавали. В войну так хотелось хлеба. Я пока иду с работы пощиплю ломоть, так бы весь и съел, но надо было домой принести. А потом ещё карточка была на щи, на Коммунарной давали, но они не солёные были. Соль – это дефицит. Коробок соли «изпод полы» стоил огромных денег, а их не было. В войну вообще всегда есть хотелось.
- Получается, Вы всю войну в Боровичах провели?
- Нет. Когда исполнилось 15 лет, меня на учёт поставили, в учебку отправили. С миномётами и винтовками зимой гоняли до Перёдок, тренировали так. А потом, перед призывом, нам от военкомата решили показать Новгород, войну то есть.
Это в 1944-м было, Новгород только после освобождения. Да… Это интересное путешествие. Мы искали в Новгороде военкомат, шли пешком от пристани. А Новгорода не было, всё сметено с лица земли. Там вообще домов не было. Улицы разгреблены, а на пересечении двух дорог поставлены колышки и подписано, например: «ул. Советская». Военкомат – где-то в подвале, а сверху над землей – сразу крыша. Мы ещё тогда пошли в Кремль, он единственный уцелел. Вот это мне врезалось в память. И все памятники разложены у дороги. Их готовили увезти в Германию. Потом нас призвали. Тогда поезд уже начал ходить. Мне на всю жизнь запомнилось: на вокзале народу море и море слёз. Столько слёз… кругом слёзы, страшно дело. Мать плачет, отец тоже. Война. Все уходили, многие не возвращались. Я подошёл к матери и говорю: «Мама, не плачь. Я приду!» Она отвечает: «Приходи!», и я убежал в вагон. Нас повезли в Кронштадт в учебный отряд. До конца войны ещё оставалось 7 месяцев, но мы ж не знали об этом. Нас тренировали на торпедные катера. Мы изучали сложные двигатели. Должны были выучиться и атаковать противника, но случилось счастье – закончилась война!
- Как Вы об этом узнали?
- Мне надо было смениться в три часа ночи. Я иду на вахту и вижу, свет горит, думаю, что такое? Слышу разговоры, война закончилась. А утром уже мирное население идёт на работу и поздравляет нас с Победой! Но на этом моя служба не закончилась. Меня отправили в аварийно-спасательный отряд. Помню первую операцию. Ноябрь 45-го. Шторм. Ночь. Крейсер «Киров» шёл с учения и подорвался на мине. Представляете, на своей мине. Четыре года мина на цепи болталась, против фашистов поставленная. И нос у судна разорвало, но, правда, спасли его. А вот трое ребят из нашего отряда погибли: одного мы провожали там в Ораниенбауме, а двоих молодых так и не нашли. Потом нас переправили в Польшу помогать полякам: обследовать побережье Балтийского моря. Я мотористом там был. Пять лет никакого увольнения, заграничные традиции, неродная речь. Не хватало общения. Позже меня переправили в Балтийск, а ещё через год и демобилизовали.
- А брат Ваш тоже был призван?
- Брат окончил ремесленное училище, и, как только началась мобилизация в 1941-м, его отправили в Пермь токарем на корпуса мин. Они под открытым небом работали, просились на фронт, но их не брали, нужны были специалисты. А когда он вернулся в Боровичи, то работал на БКО по профессии.
- Как сложилась жизнь после войны?
- Почти в 24 года я вернулся в Боровичи. Однажды мать мне говорит: «Вот похоже твоя невеста мимо окон на работу ходит. Приглядись!» А я ещё до службы ходил в кружок и изучил все западно–европейские танцы. Ну, я её и пригласил на танец. Смотрю, танцует здорово, а потом она оказалась ещё и универсальной портнихой, а я универсальным сапожником. У нас с ней двое детей родилось. Сложное время было. Жили на первом посёлке: комната 12 кв.м, работа, семья, двое деток и вечерняя школа. Получается, я в 25 лет опять пошёл в пятый класс, но сначала ещё в шахматы научился играть. Закончил 10 классов, потом автодорожный техникум. Да я всю жизнь учусь!
- Что Вас связывает с Боровичским комбинатом огнеупоров?
- В общей сложности 36 лет трудового стажа. Сначала на кислородной станции БКО мастер искал машиниста по эксплуатации компрессоров. Меня как-то сразу туда взяли. Я отработал 19 лет, потом перешёл в РМЦ и 17 лет работал конструктором по разработке тхоснастки для прессов. Оттуда и ушёл на пенсию. Мне работать нравилось. Цех технически оснащённый, мужская публика. Интересно было. Я там освоил дополнительные профессии: слесарное и жестяное дело. Ещё я на комбинате причислен был к методическому совету. В общем-то, и общественной работы много было. Я 16 лет председателем цехового комитета был. Триста человека, а я каждого знал, как звать-величать. С людьми надо тактично разговаривать. Так на душе легче будет. Главное – это отношение к человеку.
- Чем заполнена Ваша жизнь на пенсии?
- В 60 лет я на лыжи встал. Понравилось очень, до Сомино ходил. Сейчас прогуливаюсь: утром километров пять обязательно. За цветами ухаживаю. Телевизор мало смотрю. Читаю. Вон там «Российская газета». Очень интересная. Некрасова, Лермонтова, Достоевского, Грибоедова посматриваю. Вот орфографический словарь купил. Там любое слово можно найти, как правильно говорить, а то иногда спорное явление получается.
- Ваш девиз по жизни?
- Не позволяй душе лениться,
Чтоб воду в ступе не толочь,
Душа обязана трудиться
И день, и ночь, и день, и ночь…
Беседовала
Анна БУЙНОВА
