В последнее воскресенье августа в России отмечается День шахтёра. Сегодня этой профессии на Боровичском комбинате огнеупоров нет. В годы перестройки шахты стали закрывать из-за снижения спроса на огнеупорную продукцию. Но тем ценнее воспоминания людей, которые имели непосредственное отношение к работе шахт. Аркадий Алексеевич Коркин трудился Боровичском комбинате огнеупоров 24 года, из них 15 – в должности главного энергетика горного управления, приехав в наш город с богатым профессиональным опытом и знаниями, приобретёнными на комбинате «Челябинскуголь». Его трудовые заслуги на комбинате неоднократно отмечены ведомственными и государственными наградами. Будучи на заслуженном отдыхе, Аркадий Алексеевич написал книгу «Огонь, вода и медные трубы», которая вышла уже в трёх изданиях, пусть пока и небольшими тиражами. Те, кому посчастливилось прочитать её, называют автора «боровичским Шукшиным». И неслучайно, ведь это своего рода сборник реальных жизненных историй, про которые говорят «нарочно не придумаешь». А на первой странице книги размещено обращение к читателям, которое начинается словами: «Уважаемый читатель! Думай радостно!
Общайся с весёлыми людьми…». Эти строки отражают суть и книги, и её автора – незаурядность, оптимизм и невероятная энергия.
О своей жизни и работе в горном управлении Аркадий Алексеевич рассказал для нашей газеты:
- Родился я в Ордена Боевого Красного Знамени г. Копейске в семье шахтёра-стахановца. В 1937 году, за несколько месяцев до моего рождения, в нашу семью пришла беда: отца расстреляли как «врага народа». Семью «врага народа» в составе шестерых детей моя мама поднимала в одиночку.
В 1958 году я окончил Копейский горный техникум и, отслужив в армии, вернулся на родную шахту №4-6, работал электрослесарем в ремонтно-монтажном цехе на участке, имевшем звание «Бригада коммунистического труда». Все члены бригады имели горное средне-техническое образование, каждый пятый учился на вечернем отделении филиала Челябинского политехнического института, куда поступил и я.
Свою будущую обаятельную невесту Валюшку я встретил в районной больнице, где она работала медсестрой. Спустя три недели после нашего знакомства она, будучи по природе нетерпеливой, на скамеечке у палисада внезапно, дрожащим голосом, объяснилась мне в высших чувствах.
Смутившись не менее её, я с улыбкой пообещал ей, что, если она поступит в медицинский институт, возьму её в жёны. И вот это хрупкое небесное создание под влиянием неземной любви усердно занимается и успешно сдаёт вступительные экзамены, разом покончив с моей затянувшейся холостяцкой жизнью! А через год у нас родилась известная многим боровичанам Танечка.
После окончания института я три года работал в проектной группе комбината «Челябинскуголь», а когда и супруга получила высшее образование, мы приняли решение переехать в Боровичи. К тому времени здесь уже жили мои брат и сестра.
Валентину Владимировну приняли на работу в Боровичскую ЦРБ. Через год она стала заместителем главного врача по поликлинике, а через пять лет – заместителем по лечебной части. В этой должности она отработала свои лучшие творческие годы, а когда пошатнулось здоровье, перешла в Боровичский тубдиспансер. Её не стало 10 лет назад, но многие в городе помнят её как замечательного врача и чудесного человека. Дело мамы продолжила наша дочь – Татьяна Аркадьевна в должности зместителя главного врача Боровичской ЦРБ по поликлиническому отделению.
Я по приезде в Боровичи поступил на работу на завод «Горизонт» начальником энерго-механической службы. Завод был полувоенный и дисциплина – подобающая. Отвечать приходилось за капитальное строительство, внутренние ремонты, шефскую помощь селу и городским предприятиям, да вдобавок – за базу отдыха, где было отчаянно интересно отдыхать.
Через 12 лет работы на «Горизонте», когда началась перестройка, я перешёл работать в горное управление комбината огнеупоров в качестве главного энергетика. В подчинении горного управления были два карьера: Устье-Брынкино и Окладнево – и три шахты: Зарубино, Волгино и Шиботово.
В первые годы моей работы началось техническое перевооружение, сменили главные подъёмные установки на шахтах, пустили в эксплуатацию новые шагающие экскаваторы ЭШ-10/70, ЭШ-6/45, карьерные – ЭКГ-5А, ЭКГ-5У, роторные экскаваторы ЭР-100. С их внедрением вырос профессионализм рабочих и ИТР горных предприятий.
В первые месяцы в горном управлении мне было удивительно работать на шахтах глубиной 50-70 метров по сравнению с 250-450 метров там, на «Челябинскугле».
Старые шахтёры рассказывали, как в недавнем прошлом они работали на конной тяге. Дольше всего она просуществовала на шахте Пролетарий. Лошади проводили в шахте по неделе, там же у них были подземные конюшни. Через неделю их выдавали на-гора и взамен спускали отдохнувших. Чтобы они не ослепли, выдавали на поверхность их ночами, с завязанными глазами. Лошадь в шахте тягала по 5-6 вагончиков, в сторону ствола – рысью, а от него – шагом, так как рельсыимеютуклонвсторону ствола. Управляли составами шустрые парнишки – коногоны, которые умели громко и азартно свистеть без всяких «свистулек», сигнализируя об опасности движения поезда. Эти свистуны-кучера иногда получали травмы головы о выступающие элементы крепи, вот поэтому вспомните строки из песни шахтёров: «А молодого коногона несут с разбитой головой. Зачем ты, парень, торопился, зачем коня так быстро гнал?». Это довольно известная песня, которую в отчаянии распевали шахтёры в 30-е годы прошлого столетия.
В наше время трудно представить ручную добычу глины в тогдашних шахтах, когда приходилось работать лёжа, в сырости и темноте, в атмосфере гнилостных запахов и нехватки кислорода. Шахтёры после выхода на пенсию в 50 лет зачастую умирали, не дожив и до 55. В.И. Ленин называл шахтёрский труд гвардейским!
Начало отказа от ручного труда в добыче глины на наших шахтах положил Николай Александрович Новиков, когда был главным инженером шахт Волгино и Пролетарий. Он внедрил камерную систему отработки глины с помощью проходческих комбайнов 4ПУ.
Вообще, шахтёры – это уникальные люди, смелые и надёжные. Их труд всегда связан с колоссальными физическими нагрузками и опасностью. В мирное время от взрывов газа могут погибать сотни человек, и об этом очень мало говорят. А в заключение хочу обратить внимание на жизнерадостность шахтёров в одном из рассказов моей книги «Как молоды мы были, как верили в себя!», где описываются будни бригады электрослесарей-монтажников, их нелёгкий труд в годы интересной и памятной юности.
Уважаемые читатели, вашему вниманию отрывок из этого рассказа:
«Получили мы как-то наряд на производство электро-такелажных работ на горизонте – 111 метров… На грузолюдском стволе шахты было четыре горизонта: 111, 133, 175 и 250 метров.
На Горизонте 111 метров стволовыми, как правило, работали пенсионеры, одетые круглый год в утеплённую спецодежду, включая валенки с калошами!
Клети за сутки останавливались на этом Горизонте не более десяти раз. Заслуженные ветераны целыми сменами, пребывая в дремотном состоянии, стояли около сигнальных шкафов, вцепившись натруженными руками за рычаги «сигналов» стволовой сигнализации, стараясь «изо всех сил» отслеживать проходящие по стволу клети.
Назначенная бригада провела в привычном для нас темпе работы по наряду и ускоренным маршем «в пешем порядке» двинула обратно к стволовой площадке. Предстояло преодолеть километровое расстояние по квершлагу. Молодые организмы разогреты по максимуму, на лицах ручьями грязный пот, впереди «иноходью» топает Оглобля, подбадривая бригаду ласковыми угрозами на полублатном жаргоне…
Конец колонны замыкают два друга – Генаши, студенты 4-го курса вечернего института. Бегут вприпрыжку, дабы ростом отстали от Коленьки на целых полметра.
Попрыгали студентики около мирно стоящего электровоза и вдруг… их разом посетила мысль, а не проехать ли с шиком до ствола? А что?
Гена-1 проворно юркнул в кабину со своей слесарной сумкой, а Гена-2 тут же подаёт ему кусок проволоки, чтобы изладить из неё своеобразный ключ для реверсивного вала на контроллере, после поворота которого
